Советское революционное движение "17 марта"

2045 год: люди станут как боги
02:43 «Комсомольская правда»
По прогнозу известного футуролога Рея Курцвейла, люди скоро поумнеют в миллиарды раз

Рей Курцвейл приобрел всемирную славу выдающегося изобретателя и компьютерного гения, создав сканер, синтезатор речи, системы распознавания текстов и образов. Но после того, как еще в начале 80-х годов прошлого века он предсказал глобальное будущее Интернета, дату проигрыша Каспарова шахматному компьютеру, использование высокоточного оружия в военных конфликтах, Рея стали называть еще и футурологом. А то и пророком.

И вот сейчас Курцвейл предрекает людям скорое преображение. В результате чего они победят все болезни, получат бессмертие и сверхразум, несравненно превосходящий по силе нынешний. Это светлое будущее футуролог называет сингулярностью. И ожидает его к 2045 году. На чем основаны такие прогнозы?

МОЖНО И ВОСКРЕСНУТЬ

Суть идеи: симбиоз с крошечными компьютерами, которые будут вживлены в разные части тела. И в первую очередь в мозг.

— Наш интеллект отойдет от своей изначальной биологической основы, которая его ограничивала, — говорит Курцвейл, — и станет в миллиарды раз мощнее, чем сейчас.

Дело времени, подчеркивает изобретатель, ведь процесс «сращивания» с машинами давно идет. И компьютеры уже стали неотъемлемой частью жизни людей, даже находясь пока вне их тел. Хотя у некоторых они работают непосредственно в головах — считывают нервные импульсы или управляют ими. Эти устройства и так достаточно малы. Но через каких-то 25 лет они станут еще в 100 тысяч раз мельче и в миллиарды раз мощнее. И до симбиоза будет рукой подать. Разум станет безграничным.

— Преображение произойдет не в результате какого-то одного скачка, — говорит Рей. — К нему приведут тысячи шажков. Но с последним мы вдруг осознаем, что живем в совершенно ином мире.

Рей Курцвейл: ученому надо дожить до 97 лет, чтобы узнать, сбылось ли его пророчество.

Футуролог уверяет, что отнюдь не фантазирует. Приводит в пример потрясающее ускорение, наблюдаемое в процессе расшифровки человеческого генома. И свой собственный прогноз по поводу развития Интернета.

— В 80-х годах мне мало кто верил, — вспоминает Рей. — Какая, мол, Всемирная паутина? Когда бюджета всего Пентагона едва хватает, чтобы связать друг с другом несколько тысяч ученых. Но я заметил, что Сеть ежегодно удваивается. И просто рассчитал ее динамику…

Кстати, в эпоху сингулярности Рей намерен «воскресить» своего отца. Нанороботы добудут ДНК из его могилы. Компьютеры в голове Рея отсканируют все воспоминания об отце — на уровне подсознания они могут быть сохранены до мельчайших подробностей. Эту информацию изобретатель догрузит тем, что у него хранится на бумажных или иных носителях — в списках, фотографиях. И получит точную копию — возможно, в электронном виде — эдакого аватара, возможно, в виде робота. А то и живого существа.

— Технологический прогресс ускоряется, — говорит Курцвейл. — И уже нынешний век принесет нам больше открытий, чем десять предыдущих.

КЛУБ БЕССМЕРТНЫХ

Курцвейлу сейчас 61 год. И будет 97, если он доживет до сингулярности. Получится ли? Изобретатель не сомневается. Он вообще не собирается умирать. И даже организовал «Клуб бессмертных» — в него записались миллиардеры из числа тех, которые финансируют полеты частных космических кораблей. Примкнули и видные ученые — биологи, физики, генетики, нанотехнологи, программисты.

Предрекая вожделенный симбиоз, Курцвейл уже сравнивает организм человека с машиной, запрограммированной на определенные действия. Машиной, конечно, сложнейшей, но не настолько, чтобы в ней нельзя было бы разобраться. И понять, почему она ломается. На основе этого Рей и строит свою стратегию, которую называет «мостиками к бессмертию».

Три ближайших «мостика» уже просматриваются. Первый построен из уже существующих таблеток и препаратов, которые имеют хоть какой-то, пусть даже минимальный, омолаживающий эффект. Их обязательно надо пить, мазать, вкалывать, советует Рей.

Второй мостик — генетический. В его фундамент Курцвейл кладет недавние исследования «соклубника» Ричарда Уэйндрача из Университета штата Висконсин. Тот обнаружил, что человеческие ткани изнашиваются с разной скоростью и по разным причинам. А с генами при этом происходят странные вещи: одни, которые десятилетиями были активными, вдруг перестают подавать команды. Другие, наоборот, пробуждаются. Ученые уже близки к тому, чтобы понять, от каких именно генов зависит увядание организма. И определить, какой из органов нуждается в срочном ремонте.

С ремонта начинается третий мостик Курцвейла. По нему пойдут детища нанотехнологов — тысячи нанороботов. Их запустят в людей и обучат самостоятельно воспроизводить самих себя — размножаться, словно вирусы.

Эти умные наноорганизмы буквально заразят людей бессмертием, неустанно ремонтируя поврежденные клетки, включая и выключая гены. А тем временем генетики в тесном союзе с компьютерщиками наконец-то найдут скрытую в ДНК программу, которая управляет старением клеток. И, расшифровав ее, перепрограммируют. На периодическое омоложение. И наступит жизнь вечная — на этом свете, а не только на том.

— Мне нужно всего 20 лет — за это время коллеги проложат недостающие мостики, — говорит Рей. И каждый день съедает по 250 таблеток — микроэлементов, витаминов, веществ, выводящих шлаки, очищающих и расширяющих сосуды, улучшающих пищеварение, повышающих иммунитет.

Дарвин и сегодня живее всех живых!
К 200-летию со дня рождения знаменитого учёного

12 февраля исполнилось 200 лет со дня рождения двух великих людей – Чарльза Дарвина и Авраама Линкольна. Кстати, как выясняется, между Дарвином и Линкольном, родившимися в один день (!), имеется определённая связь. Родич Дарвина фабрикант Джозайя Веджвуд Старший (1730 – 1795), основатель британской фарфоровой промышленности, был убеждённым противником рабства и даже учредил специальную медаль для награждения лиц, особо отличившихся в борьбе за отмену рабства. Семья Веджвудов была, вообще, известна своими либеральными взглядами, и маленький Чарльз, часто гостивший у своих родственников, воспитывался в том же духе. Известно, что во время плавания на судне «Бигль» он вступал с капитаном Р. Фиц-Роем в дискуссии по вопросу о рабстве, отстаивая идею его запрета.

Авраам Линкольн, безусловно, тоже достоин того, чтобы о нём писать. Но в данный конкретный момент, как мне кажется, намного «более актуальной фигурой» является всё же Чарльз Дарвин. Ибо его теория до сих пор остаётся объектом бурных мировоззренческих споров и самых ожесточённых нападок со стороны мракобесов. Страницы всевозможных «интересных газет» пестрят «опровержениями» теории Дарвина. В том же духе обрабатывает тёмную, полуграмотную публику украинский телеканал СТБ, который заполонили «битвы экстрасенсов» и псевдонаучные рассуждения о всякого рода чудесах и бабьих сказках. В России пару лет назад некая школьница обратилась в суд с требованием преподавать в школе наравне с дарвинизмом также и креационизм (учение о сотворении мира богом). А ещё СМИ с восторгом поведали нам о том, как новоизбранный Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, будучи школьником, спорил на уроке биологии с учительницей, отстаивая библейские представления о сотворении мира за шесть дней. Об этом с умилением рассказала та самая учительница – надо полагать, она и сама «встала на путь истинный», отрекшись от своих старых «коммунистических заблуждений».

Когда я смотрел этот сюжет по телевизору, мне вспомнился рассказ жены одного моего давнего товарища, преподававшей биологию во львовской школе. Однажды ученики заявили ей: „Не хочемо вчити цього москаля Дарвіна!”. К месту будет сказать, во Львове и улицу Дарвина переименовали – наряду с улицами Пушкина, Лермонтова, Горького и (теперь уже) Тургенева. Ну, что тут поделаешь, если некоторые львовские депутаты начали обратное эволюционное движение к своим покрытым шерстью низколобым предкам!

Вся эта оголтелая атака на Дарвина и его учение говорит лишь о том, что дарвинизм был и остаётся нашим важнейшим оружием в борьбе за научное, диалектико-материалистическое мировоззрение и, в конечном итоге, за социальное освобождение трудящихся. Именно поэтому долг каждого марксиста – внимательно изучать, философски осмысливать и защищать от нападок реакционеров эволюционное учение Чарльза Дарвина.

Надо отметить, что одними из первых по достоинству оценили значение дарвинизма именно основоположники научного коммунизма. В письме к Фридриху Энгельсу Карл Маркс писал о том, что дарвиновская эволюционная теория «даёт естественноисторическую основу для наших взглядов». Ведь учение Дарвина окончательно утвердило в естественных науках развитие, и, соответственно, способствовало становлению диалектического (и при этом материалистического!) взгляда на природу.

Диалектика испокон веков пробивала себе дорогу в упорной борьбе с метафизическим мышлением, представляющим мир застывшим и неизменным. Такой взгляд на мир основывается на житейских наблюдениях и пресловутом «здравом смысле». Человек на протяжении многих-многих поколений не видит никаких существенных, качественных изменений в окружающей его природе. И их действительно нет! Потому что тысячи лет – это сущее мгновение в истории Земли и Космоса, и изменения, происходящие за это время, незаметны. Мумифицированные кошки из Древнего Египта ничем не отличаются от сегодняшних «усатых-полосатых». Солнце и звёзды светят сегодня точно так же, как и 5, и 10, и даже 20 тысяч лет тому назад… То же относится и к представлениям о человеческом обществе: кажется, будто эксплуатация и угнетение человека человеком, социальное неравенство и несправедливость, войны и преступления в погоне за наживой были всегда и всегда будут; «так уж устроен мир» – говорят люди, «и ничего против этого не поделаешь!».

Обыденно-метафизические представления о природе закрепляются религией, утверждающей, будто бы мир создан некогда богом и существует с тех пор без изменений. А если изменения и происходят – то разве только лишь катастрофы, ниспосланные Господом за грехи человечества (Великий Потоп). Но и после этих катастроф ничего, по сути, не меняется, всё возвращается «на круги своя», к исходному состоянию. Никакого развития нет.

И наука долгое время тоже пребывала в плену у метафизики. В Новое время метафизика особенно отчётливо проявилась в виде абсолютизации аналитико-классификационных приёмов в познании природы. Считалось, что наука должна лишь описывать и классифицировать объекты природы, а не пытаться выяснять их происхождение.

Конечно, издревле выступали мыслители, выдвигавшие эволюционные идеи, но то были всего-навсего умозрительные догадки, плохо обоснованные и не слишком убедительные, а часто и вовсе ошибочные. Однако постепенно, исподволь, из столетия в столетие, накапливались геологические и палеонтологические находки, всё более убеждавшие естествоиспытателей в том, что «…видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нём перемены… …напрасно многие думают, что всё как видим, сначала творцом создано; будто не токмо горы, долы и воды, но и разные роды минералов произошли вместе со всем светом; и потому-де ненадобно исследовать причин, для чего они внутренними свойствами и положением мест разнятся» (М. В. Ломоносов. «О слоях земных»).

Накопление естественнонаучных фактов в итоге и привело к революции в науках о природе. Первую, по словам Ф. Энгельса, брешь в метафизическом понимании природы пробила небулярная гипотеза Канта–Лапласа – самая первая попытка научно объяснить происхождение Земли и Солнечной Системы. Затем последовали работы геологов, и, прежде всего, друга Дарвина – Чарльза Лайеля, доказавшие, что облик Земли менялся, в силу действия естественных причин, на протяжении её длительной геологической истории, и что, более того, такие изменения происходят и сегодня (теория актуализма). Тогда же были предприняты и первые попытки определить возраст нашей планеты. Но решающую роль сыграло именно эволюционное учение Дарвина.

Опять же, идея эволюции живой природы «стара, как мир». Ещё древнегреческий философ Анаксимандр высказал предположение, что жизнь зародилась в воде, а вышедшие оттуда рыбы породили наземных животных и человека. А «мученик науки» XVII века Лючилио (Джулио) Ванини прямо утверждал, что человек произошёл от обезьяны. Эволюционистом был дед Чарльза Дарвина – Эразм Дарвин. Как раз в год рождения Чарльза Дарвина (1809) Жан Батист Ламарк издал «Философию зоологии» – книгу, в которой он изложил свою теорию эволюции живых существ, получившую название «ламаркизм» и противопоставленную впоследствии дарвинизму. Да и идея естественного отбора как движущей силы эволюции «витала в воздухе» – о чём говорит тот факт, что к ней независимо от Дарвина пришёл Альфред Уоллес.

Великая заслуга Дарвина состоит в том, что на место поэтических догадок и натурфилософских умозрений своих предшественников он поставил строгую и стройную научную теорию, обоснованную огромным материалом, собранным как самим учёным во время путешествия на «Бигле», так и его коллегами. И ещё большая его заслуга в том, что его эволюционное учение не осталось только лишь достоянием узкого круга людей науки, но сразу стало «фактом массового общественного сознания». Книга Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятствующих пород в борьбе за существование» вышла в свет 24 ноября 1859 года (в этом году нас ждёт ещё один славный юбилей!) солидным по тем временам тиражом в 1250 экз., и весь тираж был распродан за один день. Настолько был велик интерес читающей публики к поднятому в книге вопросу! Книга Дарвина произвела фурор в обществе, вызвала жаркие споры, сразу нашла множество сторонников (в том числе и в России) и… вправду изменила мир!

Идея закономерного развития природы, утверждённая в естественных науках Дарвином, получила новое развитие и блестящее подтверждение в науке XX столетия, в частности – в астрономии и астрофизике, в создании теории происхождения и эволюции звёзд и галактик. Современная наука изучает изменяющийся, развивающийся материальный мир; и все процессы развития неживой и живой природы, уже познанные и познаваемые ныне наукой, так или иначе подчинены всеобщим законам развития – законам материалистической диалектики. Законы эти открыты Марксом и Энгельсом, а в их подтверждении и обосновании отнюдь не последнюю роль сыграли работы Ч. Дарвина.

Маркс и Дарвин с большим уважением относились друг к другу. В 1873 году Маркс послал Дарвину экземпляр второго немецкого издания «Капитала» с дарственной надписью: «Дарвину от пылкого поклонника Карла Маркса». Великий естествоиспытатель дал такой ответ: «Благодарю Вас за оказанную мне честь, выразившуюся в присылке Вашего великого труда «Капитал»… Хотя области наших исследований так далеки одна от другой, я всё же убеждён, что мы оба одинаково стремимся распространять знание, и это знание в конце концов послужит на благо человечества. Уважающий Вас и преданный Чарльз Дарвин». В дальнейшем гениальные учёные вели переписку. Правда, Дарвин так и не осилил «Капитал» – немецким он владел недостаточно хорошо. К тому же – и это всегда надо иметь в виду – Дарвин был буржуазным учёным, и он не смог порвать с буржуазными условностями и предрассудками. Не мог он, подобно Карлу Марксу, решительно заявить: «Что же касается предрассудков так называемого общественного мнения, которому я никогда не делал уступок, то моим девизом по-прежнему остаются слова великого флорентийца [Данте]: “Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят, что угодно!”» [предисловие к «Капиталу»]. Скованность Дарвина буржуазными условностями сильнее всего проявилась в том, что учёный долго не решался опубликовать свою работу, страшась реакции этого самого «общественного мнения». Поначалу он хотел, чтобы его книга была опубликована лишь после его смерти, и только ознакомление со статьёй Альфреда Уоллеса, ставившей под вопрос приоритет Дарвина, заставило его решиться на публикацию книги. Кстати, Уоллес, как выходец из рабочего класса, был лишён буржуазных предрассудков и, наверное, именно поэтому он безо всяких колебаний решился обнародовать результаты своих «крамольных» исследований, немедля отослав их в «авторитетные научные круги».

Далеко не сразу и не без колебаний, «не без мук душевных», Дарвин преодолевал свою религиозность. Ведь он был добропорядочным английским буржуа, получил теологическое образование, имел очень набожную жену, и, наверняка, ему очень трудно было порвать с религией после того, как изучение природы ясно показало ему всю несостоятельность религиозных догматов. На момент публикации «Происхождения видов» Дарвин ещё оставался деистом – сторонником той точки зрения, что бог создал мир и задал законы его развития, но в дальнейшем творец сам уже не вмешивается в естественный ход развития природы. Однако впоследствии, по признанию самого Чарльза Дарвина, такое представление «начало крайне медленно и не без многих колебаний, всё более и более ослабевать» [из «Автобиографии» Дарвина; выделено мной – К. Д.]. И, наверное, лучше всего характеризуют мировоззрение этого человека следующие его слова: «Чем больше мы познаём твёрдые законы природы, тем всё более невероятными становятся для нас чудеса».

Легко понять, почему эволюционная теория Дарвина вызывает такое острое неприятие у реакционеров. В наши дни, как я уже отмечал, нападки на дарвинизм снова усилились. И это, по-моему, тоже легко объяснимо. Капитализм находится сегодня в глубочайшем кризисе; всё сильнее предчувствие того, что назревает «Большой Перелом», что приближается смертный час капитализма; в обществе всё сильнее понимание, или хотя бы смутное ощущение, того, что существующий строй должен всё-таки смениться более прогрессивным, более высоким миропорядком. В этой кризисной обстановке деградирующее буржуазное сознание всё более ищет выход в религии, в мистике и оккультизме, в спасительных чудесах, а значит, стремится отдалиться от науки, делающей чудеса «всё более невероятными».

Более того, в обстановке «приближения конца» для буржуазии становится совершенно неприемлемой и ужасающей сама идея развития, закономерного перехода постепенных количественных изменений в новое качество, неминуемо-революционного отрицания изжившего себя старого и необоримого утверждения нового. И ведь если такое развитие происходит в неживой и живой природе, то почему же оно не должно происходить и в обществе!? Взять то же развитие жизни на Земле. Здесь мы встречаем целый ряд «биологических революций», всякий раз поднимавших живую материю на качественно новые ступени развития: простейшие одноклеточные организмы – примитивные многоклеточные – первые хордовые и далее рыбы – выход жизни на сушу, царство самых примитивных наземных растений, насекомых и амфибий – голосеменные растения и динозавры – покрытосеменные растения, птицы и млекопитающие – и, наконец, человек. Динозавры, скажем, были уж насколько могущественны, но и они уступили «власть на Земле» более прогрессивным формам жизни, – так почему же должен быть вечным и «окончательным» капитализм с его хвалёной рыночной экономикой и «правовым государством»?

Нет, господа хорошие, развитие лучше «отменить»! Вообще, всякое! Сделать мир застывшим и неизменным – от сотворения и до «конца света». А для этого нужно опровергнуть диалектику и все те естественнонаучные теории, которые доказывают и утверждают развитие в природе и обществе, заменив их религиозными мифами и псевдонаучной околесицей!

Только сделать это, конечно же, невозможно. И ни один действительно серьёзный биолог не станет в наше время отстаивать креационизм в его, так сказать, «чистом» и последовательном виде, напрочь отрицающем очевидный факт изменений, происходивших на Земле. Когда говорят о критике и «опровержении» дарвинизма, обычно забывают при этом отметить, что критика эта обычно исходит вовсе не от креационизма, а от «конкурирующих» эволюционных теорий – неоламаркизма, ортогенеза и прочих. В наши дни большинство официальных церквей, вообще, отвергает ортодоксальный креационизм. Умные попы ведь прекрасно понимают, что креационисты, упрямо цепляясь за свои побитые молью представления, компрометируют саму религию в глазах современного человека! Поэтому церковники предлагают публике различные варианты компромисса «между Моисеем и Дарвином», пытаясь «согласовать» и «примирить» Библию и «Происхождение видов».

Разумеется, учение Дарвина тоже не является догмой, не подлежащей сомнению и критике. Критика здесь вполне уместна и полезна для дальнейшего прогресса науки. Ведь – действительно! – эволюционная теория ещё не дала ответы на все вопросы, ещё не объяснила все закономерности развития живой природы. Многое остаётся непознанным и спорным, но это вовсе не умаляет заслуг Чарльза Дарвина и не опровергает его учение в целом, в его сути!

Не диалектично и просто-напросто глупо думать, что наука в один прекрасный день даст ответы на все вопросы и объяснит все явления. Мир неисчерпаем, и в бесконечном процессе познания всегда будут возникать новые вопросы и открываться новые, необъяснённые пока ещё факты. Истина – это движение, это – процесс, процесс противоречивый и часто мучительный; и всякая научная теория – и дарвинизм в том числе, и даже «классический» марксизм! – представляет собой всего лишь приближение к истине, очередную ступеньку познания человеком окружающего его материального мира. Этим наука, помимо всего прочего, отличается от религии, которая на любой вопрос всегда находит данный в «откровении свыше», заранее готовый и однозначный, не терпящий никаких сомнений ответ.

Дарвинизм есть фундаментальная ступень в познании эволюции жизни на Земле. На этой ступени будут далее «надстраиваться» новые ступеньки, отрицающие некоторые, не выдержавшие проверки практикой, не сумевшие объяснить вновь открывшиеся факты положения классического дарвинизма и в то же время сохраняющие, «удерживающие в себе» те элементы абсолютной истины, что содержатся в трудах Чарльза Дарвина. Таков диалектический путь познания Истины.

Уже в 1930-е годы биологи предприняли попытки создать новое, более «продвинутое» эволюционное учение путём синтеза классического дарвинизма и генетики (т.н. «синтетическая теория эволюции», СТЭ). Кстати сказать, в её разработке приняли немалое участие и советские учёные: Сергей Четвериков (один из основоположников эволюционной и популяционной генетики; его труды некоторые специалисты приравнивают к трудам Грегора Менделя), Николай Тимофеев-Ресовский (учение о «микроэволюции», теория вида), Иван Шмальгаузен (основатель Института зоологии и биологии в Киеве; изучение закономерностей макроэволюции, изложение эволюционной теории с позиций кибернетики), математик Андрей Колмогоров (математическая теория популяций). В 60-х годах, на волне бурного развития молекулярной биологии, открытия ДНК и изучения структуры белков, возникает новая синтетическая дисциплина – эволюционная биология, куда особым разделом вошла молекулярная эволюция. Как говорится, познание продолжается…

Одним из аргументов против дарвинизма, который часто можно услышать от недостаточно сведущих в науке людей, служит то, что теория Дарвина не объясняет происхождения жизни на Земле. Но она и не должна этого объяснять! Эволюционная теория суть теория эволюции жизни, но не её зарождения из «неживого» вещества. Происхождение жизни есть предмет особого раздела биологической науки, и одним из основоположников данной научной отрасли был, опять же, выдающийся советский учёный Александр Опарин. Теория происхождения жизни разработана ещё очень слабо, здесь крайне много нерешённых пока проблем, на чём и спекулируют противники материалистического взгляда на природу. Однако не может быть никаких сомнений в том, что и в этом чудовищно сложном и запутанном вопросе наука рано или поздно разберётся, поняв, как же произошло это величайшее «чудо» – рождение самой примитивной жизни из первичного «бульона» органических веществ в водах древнего океана.

Ну и, наконец, самый острый мировоззренческий вопрос: происхождение человека. В понимании многих обывателей теория Дарвина как раз и сводится к утверждению: «Человек произошёл от обезьяны». Хотя на самом деле учение Дарвина – это учение об эволюции живых существ вообще. В «Происхождении видов» о происхождении конкретно человека не сказано ни слова. Кажется, данный вопрос впервые поднял даже и не сам Дарвин, а его верный ученик Томас Гексли, прозванный за стойкость и жёсткость в защите дарвинизма «Дарвиновым бульдогом». И только лишь в 1871 году Дарвин публикует «Происхождение человека и половой отбор». Причём во взглядах Дарвина на происхождение человека было немало ошибочных моментов, которые были преодолены Энгельсом, показавшим, что процесс происхождения человека суть не просто антропогенез, но социогенез (т.е. процесс происхождения общества), и что решающую роль в этом процессе сыграл труд, создавший человека.

В вопросе о происхождении человека до сих пор тоже остаётся немало неясного и нерешённого. Учёным пока не удаётся полностью восстановить всю «цепочку», ведущую к человеку от его далёких предков; некоторые «звенья» этой «цепочки» остаются неизвестными науке. Однако из этого никак нельзя делать вывод о том, будто происхождение человека от обезьяны не доказано! Данное положение науки доказывается огромной совокупностью фактов из области сравнительной морфологии, физиологии и генетики человека и наших ближайших «родственников» – человекообразных приматов. Подсчитано, что у человека и орангутанга 359 сходных анатомических признаков, у человека и шимпанзе – 369, у человека и гориллы – 385. Нас роднят группы крови (кровь шимпанзе бонобо соответствующей группы даже можно переливать человеку!), структуры гемоглобинов и многих других белков. Согласно современным данным, ДНК человека на 98,7% соответствует ДНК шимпанзе!

Самая интересная и важная научная работа в области антропогенеза, выполненная за последние годы, – это, наверное, расшифровка генома неандертальца, осуществлённая в Институте эволюционной антропологии Макса Планка в Лейпциге. Неандерталец, как принято теперь считать, не является нашим предком. Подвиды (или всё-таки виды?) Homo sapiens sapiens и Homo sapiens neanderthalensis – «родные братья», произошедшие от некоего общего предка около полумиллиона лет назад (эти данные как раз и получены в ходе исследования) и представляющие две «веточки» на древе эволюции. Тем не менее, тот факт, что на Земле обитало существо, очень похожее на нас внешне, способное изготовлять достаточно развитые орудия труда, носившее одежду и даже (возможно) обладавшее зачатками членораздельной речи и религиозных верований, однозначно говорит в пользу представления о естественном – а не о божественном или «инопланетном» – происхождении человека. И результаты, полученные немецкими учёными, подтвердили, что неандерталец – самый близкий наш родственник, в генетическом отношении почти не отличимый от нас. Совпадение ДНК – 99,5%! [Neanderthal genome project. – From Wikipedia, the free encyclopedia].

Даже более того, в геноме неандертальца обнаружен ген FOXP2, с теми же мутациями, что и у современного человека. Данный ген необходим для того, чтобы его носитель мог членораздельно говорить. Это подтверждает давно высказывавшееся учёными предположение о том, что неандерталец обладал членораздельной речью или, по крайней мере, её начатками (данное предположение основывалось на обнаружения соответствующего участка в мозге неандертальца – т.н. двигательного центра речи, или центра Брока). Так что, вполне возможно, неандерталец был намного более близок к нам, чем мы когда-то предполагали!..

Вопреки всем домыслам реакционеров «от околонауки», вопреки всем «опровергателям» Дарвина (а также и Маркса!), настоящая наука всё более и более подтверждает эволюционные представления о мире, в котором мы живёт, и, соответственно, подтверждает и утверждает диалектико-материалистическое мировосприятие. Выдающаяся роль в этом принадлежит Чарльзу Дарвину – человеку, который, простите уж меня за эту заезженную метафору, и сегодня «живее все живых»!

К. Дымов