Советское революционное движение "17 марта"

Демонстрации коммунистов как памятник государственной пустоте

Репортаж вместо комментария

Есть такой бард – Александр Харчиков. Год, что ли, назад по ЖЖ гуляла ссылка на его песню про либералов – песню о том, как лирическому герою снился сон, будто идет он по улице, а на фонарях и слева, и справа – «либералы висят, либералы висят, и молчат их поганые рты». Известный, в общем, бард.

Дважды в год, первого мая и седьмого ноября, Харчиков, живущий в Питере, садится в поезд и едет в Москву. Едет на митинг коммунистов. Митинги – и первомайский, и ноябрьский, - проходят на Театральной площади у памятника Карлу Марксу. Перед митингом по городу идет демонстрация. Неизвестно, почему так получилось, но уже много лет первомайские демонстрации начинаются на Октябрьской площади (демонстранты, таким образом, идут с юга на север), а ноябрьские – на площади Белорусского вокзала (с севера на юг). В этом году организаторы укоротили маршрут – демонстрация шла от площади Маяковского. Так в Москве каждый год укорачиваются трамвайные маршруты – жалко трамвая, но, наверное, это неизбежно, если трамвай мешает Третьему кольцу.

И дважды в год в начале демонстрации коммунистов – первого мая и седьмого ноября, - Харчиков выступает на Театральной площади перед началом митинга, пока демонстранты проходят через металлоискатели, занимают места на оцепленной милицией площади. Каждый год он поет новую песню. В прошлом году это была «Отдавай же приказ, генерал Макашов». В этом – «Даешь революцию, даешь». Харчиков поет под минусовую фонограмму. Я спрашивал года два назад – почему, мол, под фонограмму, - у дедушки, который настраивает на митинге технику. Дедушка сказал, что свой синтезатор Харчиков боится вывозить из Питера, потому что в поезде могут украсть.

Сам Харчиков, закончив песню, произносит что-нибудь короткое и емкое, вроде «Да здравствует революция!» - и, не дожидаясь окончания митинга, уходит. Торопится на поезд. В Питере у него, говорят, какая-то своя передача на патриотическом радио.

Председательствует на митингах обычно пожилой худой мужчина с усами. 7 ноября он ходит в большой меховой шапке, 1 мая – с непокрытой головой. Пока демонстранты заходят на площадь, он комментирует их движение – мол, поприветствуем колонну коммунистов Северного административного округа, поприветствуем колонну рабочих ЗИЛа и так далее. С тех пор, как нацболов стали сажать в тюрьмы, их колонну мужчина называет «колонной героической Национал-большевистской партии», а нацболы кричат в ответ что-нибудь вроде «Да, смерть!». Раньше колонна нацболов во время всей демонстрации следовала в плотном кольце омоновцев с дубинками, потому что милиция всегда боится, что нацболы что-нибудь захватят. Когда с нацболами стал ходить Лимонов, омоновцы перестали сопровождать нацболов, потому что у Лимонова – условно-досрочное освобождение, и при нем нацболы гарантированно спокойны. На самом деле, они и без Лимонова на демонстрациях всегда спокойны, потому что у них такой принцип – если мероприятие санкционированное, то нарушать порядок нельзя. А когда они что-нибудь захватывают, то заявку в префектуру не подают. Но милиция этому не верит, верит только Лимонову.

В этом году отдельное оцепление ОМОНа наконец заслужил «Авангард красной молодежи». В предыдущие годы, пока милиция усиленно охраняла нацболов, лидер АКМ Удальцов дважды в год – первого мая и седьмого ноября – дрался с милицией, но милиция не делала из этого никаких выводов, всякий раз удивляясь тому, что Удальцов с ней дерется. В этом году АКМ наконец признали. Поэтому Удальцов ни с кем не дрался.

Обязательно в толпе кто-нибудь играет на баяне. Обязательно поют песни. Обязательно среди поющих есть человек без зубов. Когда в девяносто шестом году «Коммерсантъ» издавал антизюгановскую газету «Не дай Бог!», в ней всегда были фотографии митингующих беззубых коммунистов. Это действительно очень отталкивающе выглядит. Коммунисты в ответ объясняли на страницах «Советской России», что во всем виноват ельцинский режим, лишивший народ доступной стоматологии. В чем-то они, конечно, были правы.

Сам митинг на Театральной всегда строится по строгому, годами выработанному ритуалу. Выступают какие-то ораторы от Союза офицеров и женских организаций. Потом выступает Зюганов и рассказывает о Советском Союзе, который мы потеряли. С тех пор, как на митинги стал ходить Лимонов, после Зюганова всегда выступает Лимонов. У Лимонова всегда получается самая советская речь – ему нравится говорить «Товарищи, ура!», а тот же Зюганов этого, кажется, стесняется.

Потом, если это первое мая, Зюганов повязывает пионерам галстуки, а если седьмое ноября – вручает комсомольцам партбилеты. Потом выступает лидер московских коммунистов. Раньше это был Александр Куваев, но в прошлом году Куваев отколося от КПРФ и теперь вместо него Владимир Улас. Улас – полковник ВВС, и он всегда на митингах одет в синюю военную форму. Первого мая в китель, седьмого ноября – в шинель.

В конце митинга дважды в год принимают резолюцию. Когда ведущий говорит – сейчас я зачитаю резолюцию, - половина митингующих начинает двигаться в сторону метро, чтобы успеть до давки. Остальные слушают до конца и голосуют.

Первомайская и ноябрьская демонстрации КПРФ. Единственный постсоветский символически-политический ритуал, в неизменном виде просуществовавший все 15 последних лет. Самый наглядный памятник той пустоте, которая зияет на месте необходимых государственных, а не оппозиционных ритуалов, без которых государства нет и быть не может.08.11.2005
Олег Кашин