Советское революционное движение "17 марта"

4. Столыпин и Толстой
Итак, оказывается, Ленин не просто был ко всему этому «готов», он «это» еще и предвидел. Правда, предвидел вовсе не то, что подсовывает Попов. Просто Попов вместо национализации ввернул что-то от фонаря: «Вся земля Божья». Подчеркнем: национализация всей земли. Т.е. и богатых крестьян. Здесь еще одно словесное упражнение, еще одна подтасовка Попова. Но уж если сам он говорит про «общую» землю, то должен признать – малоземельные крестьяне посягали не только на помещичью землю, но и на землю кулака.

«Крестьянство, - уверяет Попов, - выступало как целое… Русский крестьянин… если он все же выступал за общину, то причина не в его косности, а в глубоком народном понимании проблем окончательного преодоления феодализма. Для него роль играла вековая традиция, когда именно община… позволяла выжить «миром». Только наваливаясь «миром», можно было отстоять свои интересы. … главный вековой враг – не богатеющий своим горбом и непомерными усилиями сосед по деревенской улице, а помещик, паразит, сосущий соки из своей деревни.»
Вся статья Попова – редкостная по своей бессмыслице болтовня. Что ни возьми из нее – всё наоборот. Представители всех народнических партий выступали как раз против круговой поруки, которую навязывала община.
Итак, Попов записался в народники; он уже не уверяет, как ранее, что если собственность общественная – «значит как бы ничья» - помните перестроечный лозунг демократов-либералов? Попов вслед за народниками отрицает развитие капитализма, т.е. вытеснение капиталом крестьянской бедноты в армию наемных рабочих.
Более того, он, восхваляя стремление Столыпина сохранить государственность, «отмежовывается» от «приверженцев шоковой терапии в 90-х годах ХХ в.». Будто сам к этой терапии не имеет никакого отношения.
«Отмежовывается» он и от «тоталитарной» власти: «Самодержавие и его бюрократия быстро сообразили, что 10 млн крестьян собственников только на короткое время согласятся на опеку… Окрепнув экономически, они сначала овладеют местной властью… а затем замахнутся на всю власть. … если Россия от революции и будет спасена, «нам» в новой России все равно достойного места не будет. (Как похожи эти рассуждения на отношение к реформам в конце ХХ века руководства КПСС!)» Можно подумать, что китайской элите после реформ не нашлось достойного места. Иное дело, что именно в результате реформ элита КПСС, парт-гос-хоз. номенклатура и осталась у власти!

Но так уж ли нова эта позиция вновь перестроившегося Гавриила Попова? Отнюдь.
Общий идеал, нарисованный Поповым и для крестьян, и для рабочих – это «богатеющий своим трудом». А земская статистика, приведенная Постниковым и Лениным, упрямо доказывала: «сосед по деревенской улице» богател руками батраков, обнищавших крестьян.
Вспомните, когда заводы выводили из государственной собственности, что либералы говорили рабочим? Будете самостоятельными, будете работать на себя, а не на дядю, будете богатыми, как на Западе. Что получили? Увеличение числа посреднических контор, ничего не производящих, но резко увеличивающих цены, т.е. издержки производства, коммерческих фирм. Оказалось, что богатство «своим трудом», без власти в руках – как клевер на прутике перед носом у быка на пашне.
Вот мы и читаем у Попова о «десятилетиями развивавшихся в тепличных условиях… «севших на иглу» государственных заказов российских промышленниках и финансистах».
Отметим, что заплесневелый идеал Попова не существовал и не существует нигде в мире. Во всем мире фермер не самостоятелен, зависим от завода, от города. В процессе межотраслевой конкуренции город, как более организованный, более мощный всегда подавляет село. Обмен между селом и городом всегда неэквивалентный. Поэтому во всем мире аграрный труд дотируется государством.

Но если не Ленин – кто мог предложить что-нибудь дельное в плане общественных преобразований? Может быть, Столыпин?
«Столыпин, - пишет Попов, - определяет ее (суть аграрной реформы, Б. И.) предельно просто: крестьянин должен стать собственником земли, ее хозяином.» И цитирует Столыпина: «Крестьянин без собственной земли легко прислушивается к толкам… Собственность крестьян на землю – залог государственного порядка.»
Увы, увы. «Столыпин ошибся в том же, в чем ошибся и Ленин, - утверждает Попов. – Если последний переоценил обособленность крестьян-бедняков, то первый переоценил обособленность тех крестьян, которые уже разбогатели и хотят выйти из общины.»
Правда, Попов всячески хвалит Столыпина. Он и равноправие всех наций хотел учредить. Правда, при приоритете государственно-образующей русской нации. Он и за бессословное местное самоуправление. А еще его аграрная реформа! Право на выход из общины, тем, кто вышел – льготная продажа государственных и царских земель, скупка Крестьянским банком помещичьих земель и льготная продажа их крестьянам. Два миллиона крестьян стали собственниками, три миллиона переселились в Сибирь, восклицает Попов. И так Столыпин пекся о крестьянине, чтобы тот не стал жертвой финансовых воротил, что предложил помощь в натуральной форме. И хотя Столыпин ввел военно-полевые суды, но, как говорил он сам, если тебя убивают, убийцу нужно убить. «Столыпинский антитеррор, - говорит Попов, - остановил революцию.» И всего-навсего – 2600 «столыпинских галстуков».
Действительно, 20% крестьян, взявших ссуду в банке, разорились. Надо было брать натурой. И натурой же расплачиваться за землю… Правда, не 2600 повешенных военно-полевыми судами, а 20 тыс. И не террористов эсеров, а крестьян. И не 3 млн переселились, к 1916 году – лишь 2,2 млн. Совершенно верно, возникло 2 млн самостоятельных хозяйств. Правда, за счет труда батраков. С другой стороны, 56-я статья Указа не допускала приобретение крестьянами свыше 6 наделов, чтобы оградить помещиков от конкуренции. Подчеркнем: лишь 2 млн хозяйств, в основном, община осталась нетронута. Напряженность в деревне не исчезла, она усилилась.
Попов приводит данные о росте сельскохозяйственного производства. Но он обусловлен, во-первых, началом промышленного подъема в России, а, во-вторых, ростом мировых цен на зерно, стимулировавшим сельскохозяйственное производство. «Производство зерновых в России, - уверяет Попов, - в 1913 г. превысило на одну треть производство зерновых в США, Канаде и Аргентине вместе взятых.» Врет, как дышит. В 1913 г. в США, Канаде, Аргентине с совокупным населением 114,3 млн чел. произведено 8 млрд. пудов хлеба, в России с населением 179 млн чел. – 5,6 млрд. пудов. Вывезено тремя странами 1,1 млрд. пудов, Россией – 0,67 млрд. пудов (Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств, Пг., 1917, с. 3, 6, 108, 111). Помните, Дмитрий Медведев еще до того, как стал президентом, уверял, что царская Россия кормила хлебом полмира?

Столыпинская реформа захлебнулась еще до убийства Столыпина в сентябре 1911 г. Но вовсе не из общинной традиции крестьянина, как уверяет Попов. Мало того, что реформа не решали проблему помещичьих земель, никакие ссуды не помогли бы обнищавшему крестьянству. Почитаем любопытную статейку, написанную в 1913 году. Посмотрим, как хотели крестьяне остаться в общине.
«Между рабочими строгановских заводов на Урале и заводоуправлением богатейшего помещика Строганова велось много лет дело о наделении крестьян землей по закону 1862 года.» Да-да, 1862-го, задолго до «столыпинских галстуков».
«Наконец, это дело кончилось решением высшего учреждения. Сената, весной 1909 г.» Да-да, уже после того, как захлебнулась столыпинская реформа. «Что же произошло?... помещики пожаловались землевладельцу Столыпину, который был тогда министром внутренних дел. По закону сенат выше министра внутренних дел, но Столыпин «нажал на закон» и послал пермскому губернатору телеграмму: приостановить исполнение указа сената!
Губернатор приостановил. Пошла новая переписка. Новая волокита. Наконец, Государственный совет согласился с мнением сената, и решение Государственного совета «удостоилсоь высочайшей санкции», т.е. утверждения верховной властью. … помещики обратились к землевладельцу Н. А. Маклакову, который вместо Столыпина оказался министром внутренних дел. … Министр заявил, что решение сената и Государственного совета «неясно». … новая переписка… Сенат высказался еще раз – в мае 1913 г. – не в пользу министра. Уральские помещики еще раз послали «записку министру… Так дело и стоит. … Если перед лицом таких поучительных фактов, - заканчивает свою статью 1913 года Ленин, - либералы все же отмахиваются от «учения» о классовой борьбе, называют его ошибкой (курсив мой, Б. И.)… то это ясно указывает на нечистую либеральную совесть.» («Замечательное дело», ПСС, т. 23, с. 272-273). Как же не хотели крестьяне выходить из общины? Еще как хотели. Столько лет переписки! А кто тормозил? Столыпин.

Есть мнение, что если бы столыпинская реформа продолжилась, если бы светлый образ богатого крестьянина-мироеда реализовался в деревне, никакой революции бы не было. Такому взгляду на вещи возражает Гавриил Попов. Если Столыпин видел в «среднем» крестьянском классе опору государства против революции, то самодержавие – справедливо - увидело в нем как раз подрыв его власти. Ну, как вчерашнее самодержавие КПСС. Зачем же тогда Попов придумывает, что Ленин боялся реформ Столыпина и был буквально в панике?? Наоборот, он должен был им содействовать!
Видите ли, в чем дело. Как говорил Ленин, тот, кто объясняет действия политика особенностями его характера – мошенник. Если бы Столыпин жил на Марсе и оттуда слал свои реляции на Землю, Гавриила Попова хоть с исправлениями, но можно было бы понимать.
Беда в том, что Столыпин вовсе не собирался наделять крестьян землей и действовал в интересах отнюдь не какого-то абстрактного государства. И он, и Ленин прекрасно понимали, что материальной базой царизма является помещичье землевладение. Что «борьба крестьян с помещичьим землевладением неизбежно ставила вопрос о жизни или смерти нашей помещичьей монархии. Царизму пришлось вести борьбу не на живот, а на смерть, пришлось искать иных средств защиты, кроме совершенно обессилевшей бюрократии и ослабленной военными поражениями и внутренним распадом армии. Единственное, - пишет Ленин, - что оставалось царской монархии… была организация черносотенных элементов населения и устройство погромов. … русская монархия Романовых не могла защищаться иными, как самыми грязными, отвратительными, подло-жестокими средствами…» (ПСС, «Столыпин и революция», т. 20, с. 326). То есть, посредством направления недовольства низов в русло войны с евреями.
И Столыпин, верный царскому государству, организует погромы и «борьбу с терроризмом». «Личная «карьера» Столыпина, - отмечает Ленин, - дает поучительный материал… Помещик и предводитель дворянства становится губернатором в 1902 г., при Плеве, - «прославляет» себя в глазах царя… зверской расправой над крестьянами, истязаниями их (в Саратовской губернии), - организует черносотенные шайки и погромы в 1905 г. (Балашевский погром)…» (там же, с.325). Сам же Николай II с гордостью носил знак черносотенного Союза Михаила Архангела. Вот так. А Попов утверждает, что Столыпин не был антисемитом, что это навеяно социалистической пропагандой.
Не с Марса действовал Столыпин и быть свободным от общества не мог. Все его действия подчинены Совету объединенного дворянства, т.е. того класса, ликвидировать который и были призваны раздутые нынешними российскими СМИ из лягушки до размеров слона столыпинские реформы. Согласитесь, глупо полагать, что преобразования, направленные на защиту от революции, на сохранение феодальных порядков, могли избавить от них. «Царизм, - пишет Ленин, - привлекал буржуазию на совещания, когда революция еще казалась силой – и постепенно отбрасывал прочь, пинком солдатского сапога, всех вождей буржуазии, сначала Муромцева и Милюкова, потом Гейдена и Львова, наконец, Гучкова…»

Кто же, по мнению Попова, мог претендовать в России на роль светильника разума? «В России был человек, пишет он, - считавший, что крестьянство будет действовать только общиной, «миром». Этот человек – Лев Николаевич Толстой. Он писал: «Не может существовать право одного какого-то бы ни было человека, богатого или бедного, царя или крестьянина, владеющего землей как собственностью. Земля - есть достояние всех, и все люди имеют одинаковое право пользоваться ею.» Гениальный граф знал свой народ неизмеримо лучше…» Как крестьянство «держалось» за общину, мы уже выдели выше. Но где у Толстого в данной Поповым цитате хоть намек на общину? В ней только утверждение, что собственность помещика на землю должна быть отменена, как и собственность кулака. Ибо бедняк имеет равное с ними право. Попов снова выдумал - теперь уже позицию Толстого в отношении требований крестьян и их действий в революции.
Посмотрите, насколько четко рисует портрет писателя Ленин в хрестоматийной, известной со школьной парты брошюре: «Противоречия в … взглядах… в школе Толстого… кричащие. С одной стороны – гениальный художник… С другой… помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, замечательно сильный… протест против общественной лжи… с другой… истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками». С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачения правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны – юродивая проповедь «непротивления» злу» насилием. …
Толстой не мог абсолютно понять… русской революции… противоречия во взглядах… Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века. Патриархальная деревня… отдана была буквально на поток и разграбление капиталу и фиску. Старые устои… пошли на слом с необыкновенной быстротой. И противоречия во взглядах Толстого надо оценивать… с точки зрения того протеста против надвигающегося капитализма, разорения и обезземеливания масс… Толстой смешон, как пророк… Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства… совокупность его взглядов… выражает… особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции. С одной стороны, века крепостного гнета и десятилетия форсированного пореформенного разорения накопили горы ненависти, злобы и отчаянной решимости. Стремление смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство…С другой стороны, крестьянство… относилось … патриархально… к тому… какой борьбой надо завоевать себе свободу. … меньшая часть крестьянства действительно боролась… и совсем небольшая часть поднималась с оружием в руках на истребление… царских слуг и помещичьих защитников. Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходателей» - совсем в духе Льва Николаича Толстого! И, как всегда бывает в этих случаях, … толстовское отречение от политики, отсутствие интереса к ней и понимания ее, делали то, что за… пролетариатом шло меньшинство, большинство же было добычей тех беспринципных, холуйских (это он о Никите Михалкове и пр., Б. И.) буржуазных интеллигентов, которые… бегали с собрания трудовиков в переднюю Столыпина, клянчили, торговались, примиряли, обещали примирить, - пока их не выгнали пинком солдатского сапога.» (ПСС, «Лев Толстой как зеркало русской революции», т. 17, с. 209-211).
Вот в чем причины поражения 1-й русской революции, а вовсе не в стремлении крестьян сохранить общину или в дезориентации Лениным и социал-демократами российского пролетариата, как это утверждает Попов.

Автор этих строк не умеет читать мысли. Но есть предположение, что либералу Попову, по-видимому, и не нужна хоть какая-то достоверность в своей статье. Он решил «откозырять» новому правительству: и про государственность сообщить, и в то же время про либерализм. Про бога подпустить и об антитерроре не забыть. И сделать это под соусом «теоретического» опровержения Ленина. По-видимому, Попов полагает, что ему недостаточно перепало от развала экономики страны, хочется еще. Ветер сменил направление, и Попов теперь – кто бы мог подумать – заделался государственником, совсем как Зюганов.
Что ж, он остался верен своим идеалам. Как рассказывал диссидент-византинист Володя Прибыловский, закончивший МГУ, чтобы попасть на экономический факультет МГУ, деканом которого был до перестройки Гавриил Попов, достаточно было дать ему «в лапу» дубленку. А для верности две.
И обратное высказыванию Ленина верно: тот, кто личные, корыстные интересы обрамляет бантиком общественного интереса, трижды мошенник. Что ж, судя по тому, какие «ученые» творили в научной элите СССР, можно говорить о еще одной причине распада государства.
Подумаем теперь, что произошло в период перестройки. Ряд леворадикальных исследователей, таких, как Эрнст Мандель, Дэвид Мандель, Арлетт Лагийе и пр., полагает, что «народ, возглавляемый шахтерами, сверг тоталитаризм». Другие аналитики, как правило, конспирологи или последователи КПРФ, утверждают, что имели место «происки ЦРУ». Третьи, политэкономы-марксисты, такие, как Разлацкий, Никишина и другие (ваш покорный слуга причисляет себя к ним) считают, что и распад СССР, и происшедшие перемены были обусловлены в первую очередь внутренними причинами. Основой преобразований был интерес элиты, парт-гос-хоз. номенклатуры легализовать свою власть, освободить себя от неряшливых прокоммунистических бантиков, «Кодекса строителя коммунизма» и т.д..
Что же мы имеем? Рабочие научились ненависти к «красным директорам», но избрали мелкую собственность. Потому что всё уже итак было «национализировано». Что угодно, говорил рабочий, только бы без госчиновника-захребетника. В этом он был прогрессивен. Но он вовсе еще не подвергся натиску капитала, он был в комфортных условиях. Да и не собирался особо выступать, так, изредка бастовал из-за задержки зарплаты или ее малости. Выступали два слоя – торгашей и интеллигенции.
Потому сегодня нет класса, у которого был бы опыт самостоятельных выступлений за собственные интересы. В этой связи кризис в России, порожденный коррупцией, может привести только к распаду страны – в условиях натиска зарубежного капитала. Которому служат и российские спецслужбы, делая хорошую мину при плохой игре, ту хорошую мину, которую делает господин Пушков, ратуя за патриотизм в тех условиях, когда правительство живет на западные взятки.
Пермь, 2.7.2009

Газета зарегистрирована в исполкоме Совета народных депутатов решением №68 от 07.09.91. Адрес редакции: 614070 Пермь, а/я 2570. Тел. 8-906-8898420. Тираж 2000 экз. Редактор Б. Ихлов. Состав редколлегии: А. Баженова, Э. Петрова, М. Суслов, В. Мальцев, М. Вшивков, С. Муравьев, А. Сидоров, С. Бородулин, М. Шайхиев, А. Лавринский, М. Хабибуллин, Г. Калашников, В. Ханжин, В. Караулов