Советское революционное движение "17 марта"

Кризис с китайской спецификой, или окрашивается ли кризис красным флагом?
Для того чтобы разобраться в специфике экономического кризиса в Китае, необходимо - прежде всего - определить специфику его экономики и тех аспектов политической системы, которые на экономику влияют. А данные условия таковы: китайская экономика является переходной от социалистической к капиталистической, посредством экспортно-ориентированной модели роста; во второй фазе такого рода перехода, когда проводится снижение зависимости от экспорта за счёт развития вторичного внутреннего рынка. Причём модель реставрации капитализма выбрана консервативная, проводящаяся под контролем консервативной части бывшей партийно-государственной номенклатуры, постепенная и «безопасная», без радикальной ломки всего и вся, без «шоковой терапии» - здесь в чём-то видна аналогия с белорусской моделью реставрации капитализма. Такое государство ведь в некоторых аспектах всё равно продолжает существовать как надстройка социалистического общества, «диктатуры пролетариата в косвенной форме»; приходится опираться на определённые политико-правовые и моральные нормы, отнюдь не капиталистические; они довлеют, на них делают оглядку, и государство во многом ведёт себя всё ещё как вороватый председатель колхоза, или продажный профсоюзный лидер, а не как управляющий помещика, холодно и жестоко проводящий политику кнута и пряника - другого склада управляющие на такой должности долго ведь не задержатся.

Китай, кроме того, обладает многими другими, в том числе уникальными, характеристиками. Это всё ещё наполовину крестьянская страна, далеко не прошедшая период индустриализации, где инвестиции составляют порядка 50% ВВП; во многом отсталая и технологически, и с точки зрения общественной «надстройки», с недоразвитыми, далеко ещё не совершенными капиталистическими институтами - что означает значительнейшие резервы для роста, броска вперёд, но создаёт и потенциал для гигантских откатов назад в те кризисные периоды, когда капитализм действительно шагает назад. Но, в полной аналогии с периодом 100-летней давности при Сун Ят-Сене, лидере «радикально-социалистической», а фактически мелкобуржуазно-демократической (сразу после революции 1911 года, о чём подробно писал ещё Ильич в статье «Демократия и народничество в Китае» в 1912 г.), отличается той интереснейшей характеристикой, что, прикрываясь социалистической риторикой (а теперь и подавно, красным коммунистическим флагом), проводит политику самых чистых и идеально-совершенных капиталистических отношений, самую передовую буржуазно-демократическую политику по отношению, например, к земельным (или, скажем, к семейным) отношениям - сопрягая её, кроме того, с тенденцией централизации, единения нации, «собирания» страны в некий монолит, достигая тем самым цели максимальной политической самостоятельности, определённой силы на международной арене, в значительной степени не свойственной другим развивающимся странам - многие из них ведь практически подавлены в военном и политическом отношении. И вот этот радикальный, немыслимый в нынешнюю эпоху в «не красных» странах, наиболее последовательно-буржуазный, характер капитализма, без врастающих совершеннейшим образом в него и тянущих его вниз докапиталистических пережитков - на фоне чего просто смешными выглядят заявления отдельных «исследователей» о том, что китайская специфика есть «длительное влияние феодальных традиций» - вкупе с отдельными политическими и экономическими пережитками социализма, и определяет особенности кризиса в Китае.

До самой середины 2008 года китайская экономика демонстрировала устойчивый рост на уровне примерно 9-10% годовых. Казалось, ничто не может поколебать быстрый экономический рост азиатской сверхдержавы. Так называемый «азиатский» кризис 1998-го года вообще никак её не затронул: рынки сбыта не сокращались, условий для бегства капиталов не было, а финансовый и валютный рынки настолько контролировались государством, что не могли быть расшатаны. Всё изменилось в 2008-м году, когда кризис ударил в первую очередь по рынкам сбыта Китая, по развитым странам Запада. Если рецессия 2000-2001 годов была незначительной, непродолжительной, охватившей только отдельные страны, специфической по своей структуре, и вследствие этого никак не затронула рынок сбыта китайских товаров, то нынешний кризис - вызванный как раз тогдашней политикой правительств развитых стран по выходу из рецессии методом надувания пузыря - оказался всеобщим, глубоким и продолжительным, и не мог не отразиться на спросе даже на дешёвые китайские товары. Не мог Китай избежать влияния такого кризиса.

Катастрофический обвал спроса привёл к тому, что начали - отправляя сезонных рабочих обратно в деревню, где безработица давно достигла двузначных размеров - закрываться фабрики. Часть из них, конечно же, переориентировалась на внутренний рынок. Но немногие смогли это сделать. Ибо нельзя в одночасье перестроить заводы, институты, лаборатории, материальные условия труда. Китайская экономика патологически завязана на экспорт - и не потому, что в Китае нет культа потребления. В Китае ещё тот культ потребления, но отсутствие здравоохранения и пенсий толкает людей к сбережению - что в конечном итоге и является, заодно с нищетой, главным фактором капиталистического роста. Да и не может внутренний рынок Китая проглотить миллиарды, например, мягких игрушек - а если и мог бы, то это всё равно никак не помогло бы, не создало бы предпосылок к дальнейшему росту - для которого нужны не игрушки, а валютная выручка, толкающая приток технологий и других необходимых ресурсов. Это - экспортная модель развития, и чтобы от неё избавиться, нужно несколько десятилетий зрячей и целенаправленной политики. Даже Япония завязана на экспорт, несмотря на гигантский внутренний рынок, второй по величине в мире - а всё дело в том, что даже такой громадный рынок не может служить локомотивом экономического роста, постоянно воспроизводящим рабочие места, а может служить - в условиях экспортной модели - только большой подушкой безопасности, защищающей от колебаний внешней конъюнктуры. Вот и превратилась уже японская экономика, за 15 лет правительственных расходов и прочих «пакетов стимулов» - при стагнирующем экспорте - из самого большого кредитора в самого большого должника. Китайцы понимают это, и делают всё возможное из того немногого, что они могут сделать - из кожи вон лезут, чтобы их «империалистические враги» - смешно подумать - побыстрее вышли из кризиса. А не выйдут - значит, прекратится рост, начнутся социальные волнения, и рухнет нынешняя политическая система Китая, как карточный домик.

Ничего собственно социалистического - того, что вторгается в капиталистические отношения - нет ни в самом наличии государственного вмешательства по стимулированию экономики (строительство мостов как мера поддержки экономики проводится, например, в Японии в течение 15 лет), ни в их масштабах соразмерно величине экономики (их просто позволила значительность резервов, которая - как и тот факт, что у китайских капиталистов больше денег, и банкротятся они реже - что, конечно, тоже вообще-то является следствием передовизны определённых буржуазных отношений, а значит, и красного флага), ни в структуре расходов (транспортная инфраструктура модернизируется ведь исключительно в целях того, чтобы стимулировать торговую активность мелкой буржуазии). Конечно, государство сделало всё возможное, чтобы безработица не росла, чтобы не было волнений - а не ограничилось подачками, как на Западе, или в России, да «спасательным» для банков. Но это, опять же, объясняется в основном тем, что просто раздавать подачки в бедной стране - достаточно дорогое удовольствие, а в странах с высокой заработной платой и низкой интенсивностью труда подчас выгоднее и подачки раздать, чем производство субсидировать. Не может считаться пережитком социализма и государственное присутствие в некоторых отраслях производства (оно есть, например, и в России, где анти-социальность государственного строя носит гораздо более явный характер). «Пережитки социализма» влияют на кризис только косвенно, потому что пережитком социализма является сам радикальный характер китайских капиталистических отношений (сводящий к минимуму, например, губительное расшатывание экономики грандиозным мотовством класса получателей земельной и прочих рент), а также обременённость некоторыми социальными обязательствами 159 крупных государственных предприятий, которые ещё не удалось приватизировать. И проявляются эти пережитки не в характере антикризисных мер, а в самих масштабах кризиса. Хотя бы сам факт того, что и характер государственного присутствия в экономике, и характер государственного вмешательства в кризис оказывается «менее рыночным», если так можно выразиться, что в значительной степени искажает диспропорции, играющие роль при кризисе. Взять, хотя бы, для примера, отсутствие такого значительного пузыря недвижимости, который лопнул в той же России, а в некоторых странах во многом усилил, или даже спровоцировал, кризис перепроизводства: земля ведь в Китае принадлежит государству и, кроме того, государство активно выделяет земли под строительство - в том числе и социального жилья.

Но вернёмся к ситуации осени прошлого года. Падение экспорта (а он составляет примерно 40% ВВП, ещё 20% ВВП составляет производство средств производства для экспортного сектора) усугубилось тем, что крупные города и прибрежные регионы Китая давно аккумулировали в себе тенденции азиатского кризиса 1998 года. Конечно, правительство извлекло уроки; оно не отпускало надзора над финансовыми институтами, над валютным рынком, старалось не допустить перегрева экономики, надувания пузыря. И тем не менее, в какой-то определённой мере пузырь всё-таки был надут, и этот пузырь лопнул. Взять хотя бы обрушение цен на недвижимость на 40-60% в экспортных регионах, и многочисленные проблемы, с которыми столкнулись банки. Но поскольку в центральном Китае за последние лет 10 уже в значительной степени выросло производство на внутренний рынок, и его рост даже ускорился вследствие правительственной программы в полтриллиона долларов - да кроме того, никакого кредитного пузыря в этих отсталых регионах надуто не было, а ведь большинство китайских банков обслуживает страну в целом - государству довольно легко удалось переломить эту тенденцию за счёт накачивания банковской системы деньгами. Однако вместо выздоровления экономики такая монетарная политика привела, очевидно, к надуванию нового пузыря - ведь только 10% кредитов, как показала практика, пошли в реальный сектор, а остальное - в спекуляцию. Например, цены на шанхайскую недвижимость к сентябрю 2009 года практически вернулись на докризисный уровень, а ведь это совершенно не отражает положения дел в реальной экономике. Правительство, по-видимому, должно скоро понять это; оно затянет потуже кредитную политику, чтобы не провоцировать «дутый» рост, а это приведёт к ещё большему замедлению общего экономического роста с 7-8% до - скажем - 4%. А дальше - если кризис в наиболее развитых странах затянется - рано или поздно ослабнет эффект от инфраструктурных расходов правительства, и рост ещё больше замедлится, если вообще не перейдёт в негативный.
http://propaganda-journal.net/1509.html

Версия для печати: http://rksmb.ru/print.php?3430

Положение рабочего класса в Китае
Виталий САРМАТОВ
Эта статья написана под впечатлением от просмотра документального фильма "Голубой Китай", снятого в 2005 году под руководством американского режиссера М. Пеледа. Возможно, кто-то скажет, что нельзя судить о положении в каком-либо государстве по одному фильму. Однако то, что показано в "Голубом Китае", совпадает с тем, о чем мы знаем по отрывочным сообщениям информагентств.

В фильме описывается жизнь рабочих в современном Китае. В этой стране в последние десятилетия происходит массовая миграция сельского населения в города. Значительная часть их вливается в ряды пролетариата.

Фильм создан фактически в нелегальных условиях, его съемкам препятствовали китайские власти. Это неудивительно: создатели фильма изобразили оборотную сторону того, что называется "китайским экономическим чудом", того, о чем с восхищением говорят и пишут все российские буржуазные политики - от либералов и единороссов до лжекоммунистов из КПРФ.

Как выглядит современная китайская швейная фабрика, на которой производятся джинсы для многих стран мира? Рабочие, среди которых большинство составляют молодые девушки, зачастую, по сути, дети (14-15 лет) трудятся по 11-12 часов в сутки практически без выходных и отпусков. Труд почти исключительно ручной. Зарплата в 40-50 долларов США считается хорошей. При этом профсоюзы запрещены, за любое возмущение, в лучшем случае - увольнение, а можно и познакомиться с "коммунистическими" правоохранительными органами. Когда хозяевам нужно выполнять план, требуются срочные поставки, работать могут заставить всю ночь. Никаких надбавок за переработки, естественно, нет. При этом господин хозяин еще постоянно обвиняет рабочих в эгоизме и нежелании работать, искренне считает себя их благодетелем, устраивая своим рабочим празднования нового года и лотерейный розыгрыш телевизора. Красный флажок КПК, стоящий у этого новоявленного мандарина на столе, выглядит таким глумлением над коммунистическими идеалами, какого вовек не придумать самому злобному антикоммунисту.

При всем этом зарплату еще и задерживают. Задержка и вызывает показанное в "Голубом Китае" возмущение, вылившееся в стихийную забастовку. Примечательно, какую панику это производит в рядах начальства. Господа опасаются даже нападения со стороны доведенных до предела женщин. Видимо, не без оснований: как мы знаем, китайский пролетариат пока в целом инертен и терпелив, однако если уж берется за дубину, то бывает, дело доходит и до убийств хозяев жизни. В фильме подобного не произошло, требования рабочих пообещали выполнить. Однако что будет впоследствии с работницами и работниками, которых посчитают "зачинщиками" - неизвестно.

В фильме очень хорошо показано, что главную выгоду от рабского положения трудящихся получают даже не китайские буржуа, а транснациональные монополии, переносящие производство, по мнению некоторых "левых", в "прогрессивный антиимпериалистический" Китай. Отсутствие классового сознания и террор правящих выродков, смеющих называть себя "коммунистами", создают поистине неисчерпаемый источник дешевой рабочей силы, на котором во многом и стоит современная мировая капиталистическая система.

Вполне понятна любовь российских капиталистических идеологов к Китаю, для них это сегодня идеал капитализма: сильное буржуазное государство, отсутствие профсоюзов, жестокое подавление рабочих вступлений, патриархальное господство на производстве (социальное партнерство). Лишь могила исправит и паству дедушки Зю, которая считает Китай примером современного рыночного социализма.

Куда большую тревогу вызывает то, что и некоторые коммунисты считают Китай социалистической страной, не замечают или не хотят замечать насквозь антирабочей капиталистической сущности современного китайского государства. Дорогие товарищи! Что тогда для вас социализм? Неужели только красный флаг и военная мощь? Как может пристрастие к символике и парадной риторике застилать реальность? Слишком, видимо, еще велика инерция 90-х годов, когда даже государственно-регулируемый капитализм казался коммунистам меньшим злом по сравнение с либеральным разгулом. Однако в реальности обе эти форм господства буржуазии одинаково враждебны трудящимся. И пора уже это нам всем понять, если мы хотим быть коммунистам, а не лицемерами под флагом красного цвета, подобно современной "Коммунистической" партии Китая. Правящая верхушка Китая - это даже не партократы СССР брежневско-горбачевского разлива, это истинные капиталистические деспоты, которые заправляли в европейских странах в середине XIX века. Некоторые эпизоды, изображенные в фильме "Голубой Китай", весьма напоминают то, что Фридрих Энгельс описал в своем труде "Положение рабочего класса в Англии" (1845г.).

Обращает на себя внимание, что и китайский пролетариат напоминает скорее европейских рабочих первой половины XIX века, чем советских рабочих времен "Перестройки". По своему образу мыслей это, как правило, еще крестьяне, мечтающие о собственном маленьком бизнесе. Однако выработка классового пролетарского сознания - процесс неизбежный. И возможно, судьба мировой социалистической революции в XXI веке будет зависеть от того, кого поддержат восставшие против гнета китайские пролетарии. Смогут ли это движение оседлать сторонники либерального капитализма, националисты и прочие подобные деятели, или же китайские трудящиеся под флагом марксизма-ленинизма выкинут эксплуататоров и чинодралов из их кабинетов, создадут новый, социалистический Китай? Это дело будущего. Пока же российским коммунистам неплохо бы было окончательно избавиться от иллюзий в отношении современного Китая, чтобы не вводить в заблуждение ни самих себя, ни российских трудящихся, среди которых мы работаем.