Отправлено: 16.06.09 21:41. Заголовок: О революциях

16.06.2009. „Оружие стремился иметь чуть ли не каждый революционный рабочий”. Архивы царской охранки - о деятельности боевых рабочих дружин на Луганщине

Журналистка из пресс-службы Луганского облуправления СБУ Юлия Еременко не поленилась порыться в архиве кормящего ее репрессивного ведомства – точнее, в хранящихся там материалах о деятельности царской охранки на территории Луганщины в начале XX века. Несколько небезынтересных выдержек из ее статьи в одной из областных газет:

«Сразу же после Февральской революции — в марте 1917 года — в руки Луганского городского совета рабочих депутатов попал архив разгромленного охранного отделения Славяносербского и Бахмутского уездов. На нескольких телегах архив был перевезен во двор председателя горсовета, где разбор документов начала специально созданная комиссия. Но тогда — в 1917-м — попытки разобраться с архивом жандармского отделения ничем не увенчались. Грянули новые беспорядки, Октябрьская революция и гражданская война. В общем, некоторое время было не до архива. Смуту он пережидал на чердаке одного луганского рабочего. Вспомнили о документах только в 1925 году».

«Вчерашних революционеров-подпольщиков, пришедших к власти, интересовали люди, которые служили в охранке и которые с ней сотрудничали, работая в их среде и подпитывая жандармерию сведениями о деятельности революционеров. Их анкетные данные в документах были зашифрованы, но членам луганской комиссии удалось раздобыть ключ к шифру, и некоторые имена они смогли установить».

«Неудивительно, что во второй половине 20-х — в начале 30-х годов в Луганске прошел целый ряд судебных процессов над бывшими «провокаторами». К архивным материалам то и дело обращаются вплоть до т.н. «хрущевской оттепели»: внутренний враг должен быть под постоянным контролем. Уже в 80-90-е годы, после очередного изучения архивных материалов, начался обратный процесс — их реабилитации».

«Луганское жандармское отделение подчинялось Екатеринославскому губернскому управлению. Возглавлял его помощник начальника губернского управления в Бахмутском и Славяносербском уездах, имевший чин ротмистра. Насчитывало оно, помимо самого помощника, 1 вахмистра и 11 унтер-офицеров».

«В провинциальном Луганске было не намного спокойнее, чем в столицах. «27-го сего Мая в гор. Луганске мною по соглашению с начальником Донского охранного отделения была произведена ликвидация членов Луганского Комитета РСДРП, прочно основавшихся на заводе Гартмана и даже выделивших из своей среды боевую дружину на случай активного выступления или против инженеров или лиц, не угодных партии», — так в 1907 году уведомлял о ситуации в Луганске и окрестностях департамент полиции помощник начальника Екатеринославского губернского жандармского управления в Бахмутском уезде Яковлев. Начальнику губернской жандармерии ротмистр охранного отделения сообщал, что «рабочие Луганского литейного завода и проживающая в Луганске молодежь заражены антиправительственным духом и относятся к правительственным властям, не говоря уже о полиции, которую они ни во что не ставят, крайне враждебно». Документы охранного отделения пестрят сообщениями о терактах и убийствах. В марте 1908 года боевики Луганской организации эсеров убили члена Союза русского народа (монархистская организация) Можаева, в 1909 — «сборщика казенных винных лавок» Миоковича и начальника мастерских Борщева, покушались на жизнь директора Петровского завода, в 1910 году группа РСДРП «вынесла смертный приговор» приставу сыскной части Славяносербского уезда Завестовскому. В адрес ротмистра охранного отделения и судебного следователя поступали постоянные угрозы. От кого именно — жандармы установили: «у обывателя А. под крышею сарая обнаружен набор букв из каучука: «Партия социалистов-революционеров настоящим письмом третий раз уведомляет тебя Г.Ротмистр о выезде из Луганска, а если ты подлец ниисполняешь нашего требования, то будеш убыт как собака. Луганский комитет» (орфография оригинала сохранена)».

«В 1909 -1910 годах революционная активность Луганского края вызвала резонанс, без преувеличения, в масштабах всей необъятной империи. Причиной тому послужило одно событие на Донецко-Юрьевском металлургическом заводе (сегодня это Алчевский меткомбинат), связанное с именем рабочего Петра Зверева. В декабре 1910 г. дело Зверева даже специально рассматривалось на заседании Государственной Думы в Петербурге. В этот период на Донецко-Юрьевском заводе действовала мощная профсоюзная организация, объединявшая до 4 тысяч членов (цифра фигурирует в архивном деле). Профсоюз занимался просветительской работой, отстаивал интересы заводских рабочих, а главное — являлся легальным инструментом влияния на умы пролетариата со стороны леворадикальных партий — РСДРП и эсеров. Для власти эта организация была что называется костью в горле».

«Рабочий Петр Зверев обратился к местному приставу и заявил о том, что двое профсоюзных активистов готовят убийство владельца металлургического завода — князя Туманова и взрыв полицейского участка, для чего подготовили оружие и взрывчатые вещества, а один из них, помимо прочего, промышляет изготовлением фальшивых монет. На квартире активиста полицейские чины действительно обнаружили «два разрывных снаряда, вполне снаряженных, 2 фунта гремучего студня и 22 вершка бикфордова шнура с приспособленными на концах его пистонами, каковые предметы предназначались для совершения террористического акта и против местной полиции». Приспособления для фальшивомонетничества тоже нашли. Рабочих судили, одного приговорили к шести годам каторги, дело второго затормозилось из-за того, что подсудимый разболелся тифом. А профсоюз власти с большим удовольствием разогнали».

«Всплыли новые факты, и самый неожиданный — что взрывчатку на квартиру рабочего лидера принес сам Зверев — не то по заданию жандармского ротмистра, с которым поддерживал связь, не то по собственной инициативе, чтобы выслужиться перед начальством, не то из мести: не так давно активисты уличили его в краже 300 рублей профсоюзных денег. Несмотря на то что сам Зверев до конца все отрицал, происшествие вызвало сильнейший резонанс по всей стране. С думской трибуны депутат— социал-демократ Кузнецов неистово обличал беспринципность власти в борьбе с революцией, ярким проявлением которого, по его мнению, стал поступок Зверева».

«Дело Зверева смаковала демократическая пресса — екатеринославская газета «Новая заря», петербургская «Новая Русь», московское «Новое слово». Даже писатель Е.Чириков посвятил отдельный фрагмент луганскому инциденту в своем романе «Успокоение», опубликованном в Москве в 1916 году. Любопытно отметить, что демократическая общественность быстро расставила в этом деле все акценты: Зверев — провокатор, правительство — мерзавцы, да здравствует революция и т.д.»

«Тем временем Петр Зверев, главный герой думских и журналистских страстей, чье имя уже успело стать нарицательным, продолжал спокойно жить и трудиться в родном Славяносербском уезде, не интересуясь политикой. В 1926 году его арестовали, и, после очередного пересмотра дела, Луганский окружной суд приговорил Зверева к расстрелу. В 1992 году его реабилитировали».

«Левые партии и организации не только забрасывали уезд прокламациями и нелегальной литературой, но и активно вооружались. По сведениям того же жандармского ротмистра, около 15 браунингов хранилось у рабочего Крюкова, который «давал их членам партии, если они изъявляли желание иметь оружие на руках». Впечатление такое, что желание иметь оружие изъявлял чуть ли не каждый рабочий или партийный деятель. «Сельский обыватель г.Луганска» у себя дома, замурованной в заборе, хранил фитильную бомбу; мещанин 33 лет дважды привлекался к ответственности за нелегальную продажу оружия революционным организациям. Наган и патроны к нему при обыске были обнаружены у слесаря железнодорожных мастерских — эсера-максималиста. По воспоминаниям бывшего активиста эсеровской группы в Вергунке, в распоряжении ячейки была не только подпольная типография, но и до 6 браунингов, 30 динамитных бомб, которые хранились у слесаря электрического цеха завода Гартмана. Потом группа распалась, и вооружение разошлось по рукам».

«Просто и бесстрастно архивные документы фиксируют то, что происходило в этих краях в неспокойном начале ХХ века, то, чему свидетелями были наши прабабушки и прадедушки. В совокупности они производят впечатление, что для достижения своих целей революционеры не гнушались никакими средствами».

«Во время забастовки рабочих железнодорожных мастерских в 1909 году активисты партии эсеров запустили паровоз на полном ходу на груженые вагоны, часть их таким образом разбив и «призывая при этом рабочих как можно более портить железнодорожное имущество».