Советское революционное движение "17 марта"

Кармен Карраско: «Мы многого добились»

2009 год в России начался фактически под знаком Латинской Америки. Первый в постсоветской истории визит в Москву кубинского лидера Рауля Кастро в январе, приезд в Россию боливийского лидера Эво Моралеса в феврале… А референдум о возможности баллотироваться на третий срок в Венесуэле стал в нашей стране важным международным событием.

К тому же мировой экономический кризис заставил политиков и экспертов вспомнить об опыте Аргентины – страны, в которой кризис конца 1990-х привел к всплеску народного гнева, правда, так и не приведшему к по-настоящему революционным последствиям.

Об опыте аргентинского кризиса, жизни в этой стране сегодня и о ситуации в других государствах региона обозревателю Рабкор.ру Михаилу Нейжмакову рассказала Кармен Карраско, журналистка, долгое время работавшая в России, представитель Левого объединения Аргентины.

Кармен, сейчас, когда мир погружается в глобальный экономический кризис, в разных концах света, в том числе в России, все чаще вспоминают опыт Аргентины и размах народных выступлений в ходе кризиса 2001 года, когда пало правительство, а рабочие захватывали заводы. Но массовые выступления в Аргентине не привели к смене политического строя.Как это можно объяснить?

Левые не могут идти впереди роста самосознания рабочих. Но мы все равно многого добились. Например, свергли те неолиберальные правительства, что были у власти в 1990-е годы. Что касается последних лет, то это было время экономического роста, вызванного зерновым бумом. Примерно, как и Россией за 8 лет правления Путина.

Однако со временем начало расти и рабочее движение. Металлурги в Аргентине давно не проводили забастовок, однако не так давно имела место очень крупная забастовка металлургов. Выступления крестьян в провинции Росарию собрали около 300 тысяч участников, став самыми массовыми антиправительственными акциями с 1983 года. В этом году в стране уже состоялись две крупные демонстрации протеста. В итоге, профсоюзы смогли добиться подъема зарплаты трудящихся до 35 %.

Движение пока не переросло в политическую форму, но этому надо помогать. Тем более, что президент Кристина Киршнер ее партия не пользуются поддержкой населения. В октябре этого года должны состояться парламентские выборы, и рейтинг поддерживающих Киршнер перонистов сейчас ниже 30 %, хотя около года назад ее поддержало 47 % избирателей. В свое время люди поддержали Нестора Киршнера, желая избавиться от неолиберального правительства, но теперь они видят, что того, что делает правительство, недостаточно. К сожалению, левые партии не развиваются так активно, как рабочее движение, но рабочий класс уже сильно влияет на ситуацию в стране.

А насколько в сегодняшней Аргентине активно левое и профсоюзное движение?

Ситуация осложняется тем, что верхушка крупных профсоюзов поддерживает правительство и правящую партию перонистов. Но перонистов поддерживают не все рабочие активисты, молодые трудящиеся не считают себя перонистами, среди молодежи растет поддержка левых. В апреле этого года должен состояться съезд единой левой партии – Левого объединения Аргентины. Ведь левые расколоты, что наносит большой вред, да и рабочее движение сейчас довольно разобщено.

Когда Кристина Киршнер стала президентом Аргентины, в российской прессе отметили, что ваша страна может стать примером участия женщин во власти. Насколько это соответствует действительности?

Прежде всего, Кристина Киршнер здесь не пример – она стала президентом не благодаря работе в парламенте или активной политической деятельности, по сути, ее выбрал в качестве преемника ее муж – предыдущий президент страны Нестор Киршнер. Скорее уж в пример стоит привести Мишель Бачелет, президента Чили.

Но, с другой стороны, в Аргентине действительно много влиятельных женщин-политиков. Лидер католической оппозиции – женщина, Элиса Карио. В правительстве несколько министров – обороны, промышленности, здравоохранения – женщины. Так что здесь наша страна действительно сделала серьезный шаг вперед.

Кармен, я помню, что вы представляете Аргентину. Но, учитывая, что в российской прессе очень мало информации о ситуации внутри Латинской Америки, не могу не задать вопрос об антиамериканских режимах в Венесуэле и Боливии. Известно, что несмотря на высокий авторитет у населения того же Уго Чавеса, существуют различные точки зрения, насколько левым можно считать его правительство. Каково ваше мнение?

Это очень важный вопрос, так как я считаю, что Латинская Америка активно продвигается вперед по уровню борьбы трудящихся и многие смотрят на опыт региона в политике. В 90-е годы у нас у власти были неолиберальные правительства. Но из-за забастовок, массовых восстаний они все ушли, пожалуй, кроме Колумбии. И тогда к власти пришли новые правительства – первым стал Уго Чавес в Венесуэле. Он правит уже 10 лет, и мы уже не можем назвать его новым – это очень много для руководителя страны. Все прежние буржуазные партии в его стране были дискредитированы. Социал-демократы и христианские демократы правили в Венесуэле много лет, но потеряли поддержку населения. В 2002 году произошла попытка свержения Чавеса, но он победил, поскольку его поддержали трудящиеся.

Однако Чавес – это военный и националист (хотя в Латинской Америке это понятие не имеет такой негативной окраски, как в России). Да, он часто вспоминает об опыте национально-освободительной борьбы Симона Боливара, начал создавать националистическое боливарианское движение, но он не представляет рабочих.

Лула, бразильский президент, представляет Партию трудящихся, но его партия вскоре начала действовать заодно с буржуазными кругами Бразилии. Затем у власти оказался Нестор Киршнер в Аргентине, представляющий перонистов. И следующим пришел к власти Моралес в Боливии – на волне движения крестьян, многие из которых – индейцы, никогда ранее не влиявшие на политику.

Но что случилось с этими правительствами? Можно провести параллель с Народным фронтом в Испании и ряде других стран Европы в 1930-е годы, где действовали правительства с участием как левых, так и буржуазных партий. Пока держались высокие цены на нефть, эти правительства обладали большими финансовыми возможностями. В той же Венесуэле правительство Чавеса находится у власти 10 лет, но в стране по-прежнему существует бедность, по-прежнему растет безработица, урезаются возможности профсоюзов (сократилось число коллективных договоров; силы безопасности подавляли конфликты нефтяников, когда они потребовали подписания коллективного договора, подавляли забастовку рабочих предприятий «Сидор», требовавших национализации, выступления работников фабрики сантехники в городе Маракай). Получается, эти правительства не проводили принципиально новую экономическую политику, они проводили ту же политику, что и раньше.

Тот же Чавес не отказался от продажи нефти в Америку, где он контролирует сеть бензозаправок. Чавес имеет связи в Демократической партии США. И он не отказался от попыток контролировать рабочее движение.

Уго Чавес создал Объединенную социалистическую партию трудящихся Венесуэлы (PSUV), куда должны были вступить и ведущие профсоюзные лидеры страны. Профсоюзные лидеры Орландо Чирино и Ричард Гальярдо призвали не вступать в эту партию. В результате Чирино был уволен из PDVSA и восстановлен лишь после года интенсивной кампании в его защиту. А 27 ноября 2008 года в венесуэльском Арагуа, одном из центров рабочей борьбы, произошло убийство трех профсоюзных лидеров – Ричарда Гальярдо, Луиза Эрнандеса и Карлоса Рекена, руководителя Национального союза трудящихся (UNETE) города, что вызвало всеобщую забастовку, которая парализовала 115 предприятий. Понятно, что их устранил не лично Чавес, но убийство рабочих лидеров произошло при попустительстве его правительства.

В российской прессе часто говорят, что выступления рабочих в Венесуэле спровоцированы проамериканскими силами, выступающими против Чавеса…

Нет, это не так. США и ориентированные на них правые силы Венесуэлы не имеют заметного влияния на рабочее движение и не могут провоцировать забастовки.

А кого из лидеров латиноамериканских держав можно считать самым влиятельным в регионе?

Наиболее влиятельным остается бразильский президент Лула – он говорит всем «да или нет», к его мнению вынужден прислушиваться даже Чавес. В свою очередь, через Бразилию влияние на регион оказывает США.

Насколько сильно влияние Кубы на страны Латинской Америки?

Куба влияет на простых латиноамериканцев, однако ее авторитет значим для старшего поколения, не для молодых. Молодые знают о преследовании блогеров на Кубе, о том, что там нет права свободного выхода в интернет, свободы слова, права создавать независимые профсоюзы, издавать свободные газеты и журналы. На Кубе существуют две разные монетарные системы – внутренняя и внешняя. Значительная часть кубинской экономики была приватизирована и подпала под контроль империалистов, а никто этого даже не заметил (теперь сфера туризма – практически под контролем испанцев, сырьевые отрасли – во многом в руках канадцев).

Поэтому авторитет Кубы среди молодых латиноамериканцев пошатнулся. Но он действительно значим для Чавеса и Моралеса. Кроме того, Куба направляет в Венесуэлу своих врачей, помощь новым союзникам оказывает и кубинская контрразведка – это очень сильная структура, как и спецслужбы в России.

Беседовал Михаил Нейжмаков